blogProFilm.ru

Современному кино порой не хватает безумной романтики ушедших времён. Фэнтези-сюжеты копируют друг друга, а то и вовсе помещаются в реалии нового века, точно в музейный парафин. Мистика крепко повязана с хоррором и практически нерушимо ассоциируется со Стивеном Кингом. Хоррор как таковой утратил изобретательность и полагается исключительно на спецэффекты. Печаль и стагнация. Фестиваль нового чешского кино, прошедший в Москве с 16 по 20 октября 2019 года, зацепил одним-единственным фильмом, впечатляющим одновременно новизной и ностальгией, зрелищной и чувственной картинкой, безупречной операторской работой и нестандартной сказочностью. «Водяной» (2018) – кино не для всех отнюдь не в современном понимании этого слова, вызывает множество ассоциаций и наводит на размышления.

Обычно я ни слова не говорю о сюжете, однако этот фильм вы не увидите в прокате, и отыщете на стриминговых серверах, вероятно, только на чешском языке. Поэтому вынуждена отступить от правила (ну да где правило, там и исключение) и немного ввести в курс дела, чтобы вы, дорогие мои читатели, проследовали вслед за мной в тихий омут особого кинематографического жанра – романтического триллера. Причём особого, редкого вида, качественные экземпляры которого должны быть занесены в Красную книгу престижных кинопремий, а именно в области готического триллера, если бы таковые существовали. «Водяной» – это невероятная история загадочного барона, который в середине XIX столетия возвращается из дальних стран в своё поместье в прекрасной чешской глуши, где красота природы гармонирует с величием замков, а времена года сменяют друг друга с акварельным изяществом. Барон одинок и баснословно богат, но избегает дворцовой пышности и предпочитает жить отшельником в невзрачном деревянном доме со своим единственным слугой. С местными крестьянами и батраками он доброжелателен, но без излишней фамильярности – дав им работу по восстановлению системы прудов и заслужив народную любовь, он не спешит быть в центре внимания. Его социофобия вполне понятна, ведь по вечерам он бросается в озеро и возвращается лишь с рассветом. Проклятье или насмешка природы, но он таков, какой он есть, и ему всё труднее мириться с собственной пугающей странностью, когда он встречает наглую и своенравную деревенскую девушку Катаржину. Живя в богом забытом месте, она и сама забывает про бога, охотно участвует в языческих праздниках, не ходит в церковь и является тайным объектом вожделения для всей разбитной округи.

©Photo credit: Barrandov Studio

Католическая пастораль окончательно рушится, когда таинственно гибнет жених девушки, а сама она знакомится с бароном. Она проста, но её тянет к сложному и новому, ей тесно в рамках условностей и приличий, она любит читать и как губка впитывает знания, возможно, и не нужные. А барон испытывает чувство куда сильнее, чем симпатия, тем сложнее ему уживаться со своей тайной. Это не рядовой фильм про оборотня, здесь персонаж изначально не стремится никому нанести вред и сам больше всех страдает от своей двойственной натуры. Поступки его благородны и осознанны: он жаждет процветания своему краю, обеспечивает заработок своим крестьянам, помогает им словом или делом, даже влюбляется. Но находятся проницательные люди, которые понимают, что с ним что-то не так, да и вертихвостка Катаржина нравится слишком многим. Человек или зверь, любовь или смерть, вера или молва, религия или язычество – у этих весов слишком много чаш, чтобы перевесило что-то одно.

©Photo credit: Barrandov Studio

Готика в том, что нечеловечески безвыходная история обрамлена в чудесные и абсолютно естественные декорации региона Ческа-Липа, изысканные и с выдумкой пошитые костюмы, погружена в атмосферу народной, мифологической мистики и словно делает зрителя свидетелем некоего таинства. От неё начинает веять тем самым обаянием стимпанка, из которого соткано настроение «Дракулы» Фрэнсиса Форда Копполы, и, поверьте, мы ещё вернёмся к этому сравнению. Говорю «начинает» лишь потому, что время действия событий стоит на пороге стимпанковой эпохи, но не перешагивает его. А самое удивительное, что, не расскажи я вам, что «Водяной» снят по одноимённому роману чешского писателя Милоша Урбана, вы бы ни за что не догадались, что писатель этот – наш с вами современник, молодой редактор и переводчик, работающий в жанре неоготического триллера. Его романы печатаются во многих странах и удостоились многих престижных наград, теперь настал черёд высшего уровня признания – экранизации. Фильм настолько безупречно выдержан в старинной стилистике, что у неподготовленного зрителя просто не остаётся сомнений в классической ветхости книжного оригинала. Тем интереснее смотреть, никак не связывая сюжет с современностью – это вам не «Форма воды», это чешский фолк-хоррор. Нет, я не путаюсь в жанрах, просто считаю, что именно этому фильму идеально подойдут оба определения, и романтический триллер, и фолк-хоррор.

©Photo credit: Barrandov Studio

Фольклорных элементов и правда хоть отбавляй: фильм наполнен чешскими народными песнями и традиционными обрядами, его весьма украшают оригинальные и с выдумкой пошитые костюмы, которые при всей своей вычурности идеально попадают в эпоху. Столь подчёркнутое внимание к деталям выстраивает особую атмосферу фильма, по такому ответственному подходу не скажешь, что «Водяной» – дебютный режиссёрский проект чешского актёра Онджея Гавелки. У него получилось перенести на экран исчезающую романтику сокровенных терзаний потустороннего персонажа в визуально приятной эстетике старинной жизни. Передать гамму сверхъестественных чувств мог только истинно харизматичный актёр. Карел Добры, сыгравший в фильме главную роль, не только звезда чешского кинематографа, но также снимался в легендарной «Миссия: невыполнима» 1996 года, в «Пламя и цитрон» с Мадсом Миккельсеном и в «Номере 44» с Гэри Олдменом. Его холодная нордическая внешность идеально подходит для запоминающихся и заведомо вызывающих интерес персонажей, как положительных, так и отрицательных. Эта особая харизма сравнима с Эдом Харрисом, Ли Ван Клифом и Вячеславом Тихоновым.

©Photo credit: Barrandov Studio

Карел сделал своего героя восприимчивее остальных персонажей фильма: люди порой суетны и черствы, а барон сентиментален, он бережно хранит в сахарницах и чайничках фамильную коллекцию загубленных душ, но не спешит её пополнять. Он ведёт заведомо проигранную войну с собственной натурой, не желая никому зла. А концовка фильма ещё и намекает на его несчастье от бессмертия. Тут-то мне и пришёл на ум «Дракула» (1992), ставший классикой романтической готики едва ли не сразу после выхода на экраны.

©Photo credit: Columbia Pictures

Фрэнсис Форд Коппола увёл сюжет в сторону от романа, растеряв по дороге и детективный азарт погони за неведомым и могущественным существом, и морское обаяние курортного городка Уитби – любопытно, но мне всегда казалось, что сочное описание Брэмом Стокером вездесущей Армии Спасения на набережной и старого морского волка, никогда не опаздывающего к чаю, спонтанно и органично легло в строку песни Jethro Tull – ‘Aqualung’: … Salvation a`la mode, and a cup of tea. Но это лирическое отступление, а несколько фантазийный фильм Копполы воспламеняет те же ощущения, что и достоверно следующий литературному оригиналу «Водяной»: Дракула, может, и вампир, но он живёт и чувствует, пусть и иначе, чем остальные герои его истории. В его распоряжении вечность и едва объяснимая сила, и в этом же его слабость: его стыдит и бесит то, что с ним сделало бессмертие. Он может менять обличия и ненавидит каждое из них. Ему подвластны страсти и законы физики, время и предметы, умы и души, а он хочет покоя и любви. Но покой нам только снится, когда речь идёт о любви, тем более если образ главного вампира всех времён и народов воплотил Гэри Олдмен. Именно переживания, делающие его не до конца мёртвого персонажа живее всех живых, формируют манящую ауру романтического триллера и делают главного героя в его исполнении таким невозможно притягательным.

©Photo credit: Columbia Pictures

Сейчас этот фильм смотрится, конечно, совсем иначе – неизгладимая печать кинематографической стилистики конца 1980-х видна и в декорациях (сплошные павильонные съёмки, натура минимальна), и в оформлении кадра (пренебрежение историческими деталями в пользу модных на тот момент эклектичных костюмных и интерьерных решений), и в использовании эффектов (спонтанно возникающий и не всегда уместный опасно-синий цвет навевает ассоциации с творениями Дэвида Линча). Но всё это никак не умаляет общего впечатления от атмосферной истории вечной любви, над которой не властны века и условности биологических форм. Да, я никогда не смогу отделаться от ощущения, будто музыку к картине писал Джон Уильямс. Да, мне всегда будет бросаться в глаза умышленно подобранная гамма зелёного и красного цветов в кадре, которые словно делят персонажей на положительных и отрицательных. Да, я отдаю себе отчёт, что никто не гнался за исторической достоверностью, поэтому румынские указатели написаны на дореформенном русском, в то время как Румыния уже перешла на латиницу, а герб Дракулы самопроизвольно меняется с румынского на российский (откуда у него брошь с двуглавым орлом я уже поведала в статье о Трансильвании). Да, я буду замечать утрированные элементы модерна, и не только в финальной сцене, где облачение Дракулы составлено из фрагментов работ Густава Климта (что породило массу фанатских рисунков). И да, для меня это навеки самый прекрасный на свете Дракула, странно, что в 1993 году никому не пришло в голову выдвинуть Гэри Олдмена на Оскар за эту многогранную и эстетически сложную роль. Старый граф в своём замке в абсолютно аварийном состоянии (это я и про графа, и про замок), бесстрашный на всю голову средневековый воинственный князь на поле боя среди живописных аллей посаженных на кол врагов, неведомая тварь-оборотень без погон, и наконец таинственный молодой аристократ на улицах Лондона с безупречным румынским и соблазнительно грустными голубыми глазами. За такое необходима была хотя бы номинация, в итоге же фильм оценили лишь в плане грима и костюмов, а также монтажа звука.

©Photo credit: Columbia Pictures

Чем-то они симпатичны, эти сверхъестественные аристократы. Взрослым нужны свои сказки, и это как раз они. В этих сюжетах – уходящая магия романтизма, которого порой так не хватает в извечной борьбе с ветряными мельницами будничности. А кто ваш любимый странный киногерой?

kot_pofigist

Комментарии(3)